Александр Майданов

Заветные стихи.

Прими заветные стихи,
Как стаю птиц небесных, в душу,
Умойся светом и встряхнись,
Покинь проверенную сушу.

Дорога смертная зовёт
Навстречу чуду и кошмару.
Проходит всё, и жизнь пройдёт,
И прямо с пылу, прямо с жару

Душа за этой стаей птиц
С земли на Небеса помчится,
По звёздам вечного пути,
Не уставая, лёгкой птицей.

Песня о Родине.

Жизнь ты моя несуразная, –
Песни, дороги, рубли.
Душа моя – яблоко красное –
Лежит, догнивая, в пыли.

Её жарит небо разгневанное –
Откуда в ней песням расти?
Люблю тебя, Родина древняя,
Послушай меня и прости.

Вот эта душа опалённая,
Иссохшая от духоты
Одна сто пятьдесят миллионная
Часть всей твоей красоты.

Так ты не суди душу павшую,
Проспавшую утренний звон,
Так много сперва обещавшую,
Но выжатую, как лимон.

…Сегодня опять небо в трещинах,
Опять веселиться гроза.
Люблю тебя, Родина вещая,
Твои ледяные глаза

И косы твои золотистые,
Что после ты расплетёшь,
Да песни прямые и чистые,
Которые не пропьёшь…

Стоит моя Родина вечная,
Былинных растратчица сил,
Под небом, таким переменчивым,
У тихих сыновних могил.

Жизнь ты моя несуразная,
Время придёт умирать…
Душа моя – яблоко красное –
Сумеет ли яблоней стать?

31 декабря.

Ничего не надо мне
Никаких других подарков –
В январе пусть будет снег,
А в июле будет жарко.

Пусть февральские ветра
Никого с ног не сбивают,
И у звёздного костра
Ночью души отдыхают.

Пусть весна придёт в свой срок.
Пусть в апреле снег растает.
И мой бедный уголок
Пусть поёт и расцветает.

Люди русских деревень,
Что бы в жизни не случилось,
Принимайте новый день,
Словно неземную милость!

А чего ещё желать?
Будет повод для веселья.
Ночь – не только, чтобы спать,
Утром – не всегда с похмелья.

* * *

Я не хочу печататься в газетах,
Чтобы с обратной стороны листа
Печатались пустые сплетни света
Иль «морда, под названием лица»

С тупым и непристойным предложеньем –
Идти и за неё голосовать.
Мне ни к чему такое дополненье
(Стихи – лицо, а морда – это зад).

Я не хочу печататься в журналах,
Куда поэтов оптом соберут,
И с тобой рядом – он – герой скандалов,
Простите – не польщён – я лишний тут.

Зачем плести ненужные интриги?
Не пропадут сердечные слова,
И очень скоро выйдет моя книга –
Лишь я, читатель, звёзды и трава.

Мой припев.

                                                            (посв. А. Башлачёву)

Я люблю народные напевы
В исполнении близких и родных,
И сильней всего люблю припевы,
Нахожу огромный смысл в них.

Под аккорд одну и ту же строчку
Много раз мы от души споём,
Это значит – не стоит в ней точка,
Это значит – мы ещё живём.

Верим мы в иное продолженье
Наших дней заветных и простых.
Как молитва, искреннее пенье
Бог его услышит и простит.

Будет жизнь другая как награда
Тем, кто пел сквозь тяготы пути.
Я скажу: «Награды мне не надо,
Только б по земле родной идти».

На земле не мало разных тропок,
И любому путнику почёт –
Набирай в багаж бесценный опыт,
Выбрав ту, которая влечёт.

Только ты люби, кого б не встретил,
В этой жизни, скорой на отсев.
Ты – за всех, все – за тебя в ответе,
Ты люби, и это – мой припев.

В 2012-м году

В 2012 году,
Когда я буду подводить итоги,
Я эти строфы, может быть, найду –
Моей поэзии капризные истоки.

И с высоты моих маститых лет
Я отыщу в них миллион ошибок,
Но отдавать в печать их или нет? –
Не этот встанет предо мною выбор.

Нет, мне придётся выбирать себя,
Ещё раз честно утвердиться в вере,
Что путь мой в слове – есть моя судьба,
И, несмотря на все мои потери

Мой выбор, знаю, будет предрешён
Самою творческою сутью –
Поэзия моя несётся к устью,
А я плыть вместе с нею обречён.

* * *

Храни меня, моя любовь.
Под строгими лучами солнца,
И в час ночной тоскливо-сонный
Храни меня, моя любовь.

Ещё бывает по утрам -
Я полон сил и светлых мыслей,
Не верю близости утрат,
Во всём ищу простого смысла.

Уставших можно пожалеть.
Таких, как я, жалеть не стоит -
Чем мне больней, тем легче петь,
Чтоб ваши души успокоить.

Всё счастье мира не украсть,
Всё горе в жизни не изведать.
Любовь одна имеет власть
Дарить нам радости и беды.

Одно на небе Солнце есть.
Одна Луна нам ночью светит.
И душу можешь мне согреть
Одна лишь ты под светом этим.

Всю нежность, всю любовь к тебе
Вложу в свои простые строчки,
Чтоб ты узнала о себе,
Что ты любима очень-очень.

Живи, как ты привыкла жить.
Пой и танцуй, моя родная.
Коль нам ещё дано любить,
Давай любить, преград не зная.

Давай забудем навсегда,
Что срок любви земной так краток.
Мгновенья сложатся в года,
И каждый миг любовью сладок.

* * *

Я жизнь люблю звериною любовью!
За что - не знаю, просто так люблю.
До гроба. Пока поп у изголовья
Не отпоёт заблудшую мою.

Когда свои бесчисленные грани
Жизнь раскрывает враз, не удержав,
Она меня так радует и ранит,
Что начинаю верить в чудеса.

Благословляю все поля и реки,
Тянусь душой к деревьям и цветам.
И пусть созреет в каждом человеке
Любовь к родным курганам и крестам.

Горам и морю. Всё любви достойно!
И всюду так непросто жизнь прожить,
Чтобы с любовью, в радости спокойной
Земную дверь после себя закрыть.

Хочу быть любимым

Хочу я быть любим – неизлечимо!
За что? – за то, что я – поэт,
За то, что я дурак непроходимый,
И это – в тридцать лет.

За то, что вечерами пью безбожно,
А утром стыдно в зеркало смотреть;
За то, что жить со мною невозможно,
И это не секрет.

За то, что жизнью битый-перебитый,
В стихах её пытаясь матом крыть…
Придумайте сама и полюбите –
Ведь есть за что любить.

Белые птицы.

Белые птицы слетаются с разных сторон,
Словно им бросили мякиши белого хлеба.
И поднялась оголтелая стая ворон
И унеслась, чёрной тучей, за краешек неба.

Белые птицы слетаются с разных сторон
На нашу древнюю, грустную, чёрную землю,
Словно земля видит белый и праздничный сон!
Он необходим нам, как корень цветочному стеблю!

В нём наша сила и радость, спасение в нём,
Хоть и явился он нам неизвестно откуда.
В нём наша вера, что мы никогда не умрём.
Белые птицы, останьтесь, мы щедрые люди!

Мы вас накормим родным нашим хлебом души,
Хлеб доброты мы печём в наших душах, как в печках.
Белые птицы! Ах, до чего хороши!
И вам подстать наше поле, наш лес, наша речка.

* * * * *

Не пойму я, что нас манит?
Что нас заставляет жить?
Всё равно ведь жизнь обманет –
Стоит ли ей дорожить?

И зачем такою силой
Обладает этот сплав? –
Словно ангел шестикрылый
Переходит речку вплавь.

Но я верю – жизнь в подарок,
Не в обиду нам дана,
Силою своей недаром
Она была наделена.

Может, есть миры богаче,
Дни куются там без бед,
Но там жизнь зовут иначе
Или вовсе её нет.

Чудаки.

Судьбу-злодейку обмануть
Не всякий может – это точно,
И в тайны мира заглянуть
Не каждому дано досрочно…

Ненужные себе самим,
И бесполезные, как деньги,
Что не в себе, в других храним,
Надеяся на дивиденды,

Мы пробежим по скользким дням,
Не падая, но спотыкаясь,
Не людям, а лишь их теням,
Притворной маской улыбаясь.

Мы ничего не сбережём,
Всё, что дано нам, разбазарим.
Мы жизнь свою напрасно жжём,
Любовь так неумело дарим!

Своей неловкою душой
И неумелыми руками
Мы мир наш, тёплый и живой,
Усердно превращаем в камень.

Безжизненная кутерьма –
Вот ваше будущее, дети.
Но мир – не то же, что тюрьма,
Коль живы чудаки на свете.

Судьбу-злодейку обмануть
Для них как выпить кружку кваса,
И в тайны мира заглянуть
Как подлецу ограбить кассу.

Но избегаем мы таких
С необъяснимою тревогой,
Не ищем мы путей других,
Идём протоптанной дорогой.

Дядя Миша.

Мало ли, о чём в газетах пишут.
В жизни проще всё и веселей!
Стоит только вспомнить дядю Мишу,
На душе становится светлей.

У него кипит любое дело.
Драк не любит, но обидишь вдруг -
Может постоять за честь умело,
И за правду, с помощью двух рук.

Лучший гармонист во всей деревне.
Пятый раз женат за сорок лет.
Но поёт душевней и напевней,
Если никого с ним рядом нет.

Он идёт один своей дорогой,
О которой мало знает сам.
И душой, по-бобловски пологой,
Тянется к просторным небесам.

* * *

Мы дети страшных девяностых
До смерти будем забывать,
Как болью был пропитан воздух,
Как стал страной повелевать

Капитализма скот безрогий,
Как люди уходили в смерть,
В наркотики. И очень многих
Списала жизни круговерть.

Но все экранные сказанья -
Лишь бледная пустая тень
Того, что было под Рязанью
И в сотнях русских деревень.

И жить лишь для того нам стоит,
Чтобы потомкам донести,
Что в эти годы дерьмостроя
Средь нас любовь была в чести.

Деятелям искусства.

Нам мир не сделать ни родней, ни краше,
Пока тоска и холод властвуют душой.
«Мне плохо, бес» – «Что делать, Саша –
Кому сегодня хорошо?».

Я жил как все, любил и ненавидел,
Писал стихи с другими наравне,
Но вдруг почувствовал, как жгут меня обиды,
Когда они нанесены моей стране.

Обид не счесть! Мы сами их наносим,
Когда молчим о том, о чём нельзя молчать,
Когда как прежде, унижаясь, просим
Большую Круглую Печать.

Её позиции крепки и неприступны,
Она всё в тех же опытных руках,
Хотя давно от них воняет ядом трупным,
Не ходят ноги, пролежни в мозгах.

Как грустно, господа! Так хочется напиться,
Прогнать остатки мыслей, прежнего грустней,
Чтоб, как и вы, гулять и веселиться,
Пока народный плач гуляет по стране.

Мы все забыли вдруг, откуда вышли родом,
И нам уже не стать, кем мы могли бы стать,
И, как дамоклов меч, зависла над народом
Большая Круглая Печать.

И вот мы гаснем, чахнем от пороков,
И, став пародией, да на самих себя,
Поём всё те же песни о дорогах,
Октябрь, май и родину любя.

Души гибнут!

Души гибнут! Наши души!
Омертвение кругом.
Так кричу я в ваши уши
Раскалённым языком.

А в ответ одно и то же -
Глядь, стакан предложат мне.
Откажусь - дадут по роже,
Выпью - двинут посильней.

Но привык я к этой боли
Без просвета впереди.
Дай мне руку свою, что ли,
Прогуляться отведи.

Звёзды светят без улыбки,
Словно светят не родным.
И под светом бледным, зыбким
Кажется весь мир чужим.

По своей вине и воле
Я всю эту грязь терплю.
Я почти смертельно болен,
Потому что жизнь люблю.

Наплевать, что я на грани,
Я иду и хохочу.
Заживёт и эта рана,
Если водкой залечу.

И в бреду, в угаре пьяном,
Вдруг увижу, как весь свет,
Наклонившись над стаканом
Ищет то, чего в нём нет.

Элегия.

Чужое слово больно ранит,
А свет – мозолит мне глаза.
Я говорил, что жизнь обманет,
Мне больше нечего сказать.

О чём писать? Что жизнь сложилась
Как домик из игральных карт?
И ничего не получилось.
В душе моей угас азарт.

Одни с надеждой молят Бога,
О чём-то просят наперёд,
Но лишь у тех легка дорога,
Кто ничего уже не ждёт.

Ждать счастья в мире неуместно
И чуда от чужой весны.
Среди толпы в пространстве тесном
Хочу заснуть и видеть сны.

Хочу, чтоб эта стая волчья,
Как снег весной сошла на нет!
Хочу я вспомнить: прошлой ночью
О чём шептали звёзды мне?

Они открыли свою тайну,
Которую я не постиг,
И потому так больно ранит
Чужое слово чуждых книг.

Емеля (В деревне зимой).

Никто зимовать здесь не хочет.
В снегах утопая, на стрёме
Горит в эти зимние ночи
Один огонёк в крайнем доме.

За домом качаются ели,
С метелями яростно споря.
Поёт там и плачет Емеля,
Душе своей раненой вторя.

Поёт о любимой невесте,
Что в город за речку слиняла,
Да там и пропала без вести,
Любовь на уют променяла.

Живёт она в каменном доме,
Забылись все прежние страсти,
И всё в её жизни есть кроме
Того, что зовут люди счастьем.

Живёт она с любящим мужем,
Богатым, лысеющим дурнем.
И видит лишь мёрзлые лужи,
Ворон, разгребающих урны.

Ещё напевает Емеля,
Что стал он с вином крепко дружен:
Коль нету любовного хмеля,
Так, значит, искусственный нужен.

Жил друг здесь, но тоже уехал,
Устал от душевной метели.
Оставил вот варежки с мехом,
Чтоб было теплее Емеле.

Уедет и он в город к сроку,
Покинет деревню родную.
Там бросится с башни высокой,
Как в реку, во землю сырую.

Когда подступают рыданья,
Он пенье своё прекращает,
Обложенный болью как данью,
Он тихо себя увещает:

«Не плачь, не один ты, Емеля,
В России пьёшь горькую с горя
И слушаешь, как стонут ели,
С метелями яростно споря».

* * *

Как часто бледный гоголь-моголь
Я выдавал вам за стихи.
Работать надо очень много,
Чтобы простились мне грехи
(Грехи, грехи, а не огрехи).
Нельзя в стихах душой кривить,
Писать для дружеской потехи
Иль, чтоб подругу удивить,
Ей показаться интересным
И к практике любви прийти.
Стихи – бесценны, бесполезны,
Всё то, что с пользою – утиль.

Кабаново.

Здесь облака чего-то ждут,
Застыв над медленной рекой.
Здесь люди мирные живут
От самой древности святой.

И даже я, хоть и устал
От нервных встрясок и невзгод,
Вновь безмятежность испытал,
Взглянув на здешний небосвод.

И думал я: «Пройдут века,
Всё так же будет речка течь,
Всё так же будут облака
Простой крестьянский труд беречь.

Смерть, разрушенья и тоска
Не пересилят скромный труд.
На этих вечных берегах
И люди вечные живут.

* * *

Какая глубь и тишь
Под лодкой надувной!
Паришь на ней, паришь
Над водяной страной.

Покой, ночной покой,
Окутал дымкой сна
Просторы над рекой,
Но не достал до дна.

И там, где тишь и глубь,
Огни горят чисты,
И мне до смерти люб
Весь мир, а с ним и ты.

Клинский дым.

Здесь всё тоскливей год от года.
И даже буйственной весной
Лишь трубы городских заводов
Как хрен торчат передо мной.

Довольны силою своею,
Проткнули воздух голубой,
И наполняют едким клеем
Пространство неба над собой.

Я пошлый вид сей, не приемлю.
Я ненавижу чёрный дым:
Он губит гарью нашу землю,
Как испражнением своим.

Уносит вдаль меня обида
К воде, деревьям и цветам,
Пока не скроются из вида
Нечистоплотные места.

И сидя у спокойной речки
Я проведу весь день в бегах.
А надо мной златая свечка
Горит в прозрачных небесах.

Клятва

Начинаю с чистого листа.
Будь душа как этот лист пуста.

Перед этой строгою печатью
На бумажке маленькой моей.
Перед оголтелой злобной ратью
Бюрократов, служащих чертей,

Перед нашим мрачным Президентом
И правительством ему подстать,
Пользуясь торжественным моментом,
Я клянусь: душа моя пуста!

Пусть она останется пуста,
Чтоб занять высокие места.

Кошмар.

Жизнь длинна, а ночь – ещё длинней.
Я боюсь тяжёлым сном забыться,
И пишу я вздор и небылицы,
Чтобы страх мой стал чуть-чуть бледней.

Спать боюсь, но знаю, что усну,
Сам закрою сумрачные веки –
Потекут в тумане, словно реки,
Сны последние, и я в них утону.

Погружусь в свой собственный кошмар,
Самый мерзкий, страшный и нелепый –
Оборвутся золотые цепи,
И не будет больше добрых чар.

И не будет больше рожь расти,
И исчезнет вековая сила,
И земля, что нас людьми растила
Перестанет по весне цвести.

И нахлынет ужас, как волна,
Вслед за ним придёт оцепененье,
И накроется земля безлюдной тенью
И заснёт навек в объятьях льда.

Что останется тогда таким, как я?
Кто любил во всём живую душу?
Это сон, но как его разрушить?
Он везде преследует меня.

Спать боюсь, и потому, не сплю.
А кошмар всё злее в окна рвётся.
Жуть берёт, что наяву придётся
Потерять всё то, что я люблю.

Кукушка.

Кукушка всё кукует и кукует,
И хочется от радости рыдать.
Душа, как в детстве празднично ликует,
Вновь обретя над злым рассудком власть.

И так всё просто вдруг, понятно стало,
Как будто бы не в лес пришёл, а в храм.
Всё, что вещунья мне накуковала,
За этот миг я с радостью отдам.

* * * * *

Лет-то мне всё больше,
А стихов – всё меньше,
Всё бесплодней мысли на закате дня.
К слову «меньше» рифма будет – «женщин»,
Но она не вдохновит меня.

Завтра на работу, послезавтра – снова.
Так проходят годы, так пройдёт и жизнь.
И под гнётом быта затихает слово,
И на месте слова проступает слизь.

Каждый год всё больше самых нервных срывов.
Я бешусь и маюсь, сам себе грубя,
И отодвигаю в сны ту перспективу,
Может быть, напрасно, жизнь свою любя.

Что же будет дальше? Мне уже не двадцать.
До сих пор не знаю, для чего живу…
Мамочка родная! Было б мне двенадцать!
Как бы я был счастлив! Верил бы всему.

А теперь я в жизни никому не верю –
Очень много сил в нас украдено до нас…
Болью заплатил я, и в тройном размере,
За своё искусство – мой последний шанс.

* * *

Под ногами – листья,
На руках – перчатки.
Свет небес лучистый
Вскапывает грядки.

Я иду, сутулясь,
Под счастливой ношей.
Мысли ветром сдулись –
Я теперь хороший.

С радости сегодня
Умереть готов я!
Смерть, слепая сводня,
Застрели любовью!

На лыжах.

Вы о таком и не мечтали!
Теперь и горе – не беда:
Передо мной белеют дали,
Гудят чуть слышно провода.

Снежинок рой рябит и кружит,
И засыпает лыжный путь.
И хочется, вдохнуть поглубже,
Весь белый свет в себя втянуть.

Смотрю вперёд с весёлым смехом
На освежающий простор,
Лишь ветер, забавляясь снегом,
Туманит просветлённый взор.

* * *

Небо волнуется - раз!
Гром прогремел как приказ.
Бог предъявляет права -
Небо волнуется - два!
Река превратиться в ручей
Для тех, кто остался ничей.
Небо волнуется - три!
Время, на месте - замри!

* * * * *

Есть непонятная, вздорная радость
В неприкаянности на земле,
В том, что несёшь свою боль как награду,
Становясь всё разумней упрямей и злей.

Есть безмятежность в глубоком отчаянии,
Когда уже нечего больше терять,
И смысл всех встреч – в неизбежном прощании,
А, значит, в прощении… Суд идёт. Встать!

* * *

Я знаю точно - не умру,
Мы все останемся живыми!
Ведь мы - не листья на ветру,
Что облетают нелюбимы.

И игры в смерть не стоят свеч,
Что вы зажгли, прощаясь с нами.
Прости, мой друг, до скорых встреч.
Сильнее смерти наша память.

Я буду жить в тебе и в нём,
Во всех, в ком дышит та же вера.
Мы думали, что мы умрём,
Мы ошибались: смерть - химера.

* * * * *

Ночь – хозяйка злая
Половины мира,
Большего желая,
Гасит свет в квартирах.

Люди засыпают,
И во сне увидят,
Что судьба слепая
Больше не обидит.

А комар осенний,
Чтобы приобщиться
К силе тех видений
На руку садится…

Кровью бреда пьяный
Наш комар бессонный
Вдруг откроет тайну
Общего закона:

Ничего на свете
Не даётся даром –
За сладкий сон ответит
Нам судьба ударом.

Ночное.

Дурное состояние:
Всё сказано давно.
Составить завещание
И кубарем в окно.
И за одно мгновение,
Что буду я лететь,
Сложить стихотворение
Последнее успеть.

О том, что ночь над городом,
Всё ярче звёздный лик,
И что-то шепчет в бороду
Всезнающий старик.
И смотрит в пол нестроганый.
Чуть ниже потолок.
Под ним поручик Гоголя
Всё мерит свой сапог.
И в тишине магической
Скрипит его каблук,
И ни души фактически
На сотни вёрст вокруг.

* * *

Мои ноги идут по дороге.
Для того-то они и нужны.
И глаза глядят без тревоги
На июньскую свежесть страны.

Ведь не поздно ещё учиться,
Начать новый и светлый путь.
Разве может со мной случиться
Лучше этого что-нибудь?

Потому я сегодня весёлый,
И кузнечики пляшут в глазах.
Шлю привет деревням и сёлам,
Приютившимся на холмах.

Я иду себе тихо, не жалуюсь,
Отдаю это право другим,
Всё как есть принимаю и радуюсь,
Знаю - путь мой не будет плохим.

И судьба мне не выкинет ношу,
Под которой я вмиг упаду -
Даже самую сильную лошадь
Постепенно готовят к труду.

Ничего мне другого не надо,
Только б ноги всё шли да шли.
Незаслуженная награда
Быть поэтом родной земли.

Октябрь.

Октябрь! Пришёл октябрь!
Октябрь не любит шутить.
Он ветром осенних швабр
Пошёл по земле кружить.

Дождём заливает каналы.
Машины буксуют в грязи.
И, где летом мячик пинали –
Блеск луж хмурь небес отразил.

Деревья стоят, как уродцы,
Встопорщив и вздыбив скелет.
Вор ветер сдирает с охотцей
Остатки их листьев-монет.

И лишь журавли, сбившись в стаи,
Стремятся туда, где тепло,
Где меньше от жизни устали –
Им с крыльями повезло.

* * *

Мы с детства вращали чужие орбиты,
Совсем позабыв о своих.
Не с того ли так много убитых
Среди тех, кто остался в живых.

Мы верили в счастье, в любовь и в удачу,
Но вы всё решили за нас.
И вот мы опять на кого-то батрачим.
Эх, раз! Ещё раз! Ещё раз...

* * * * *

Что в прошлом мы оставим?
Что в будущем нас ждёт?
Мы водкой себя травим
Уже который год.

И каждый раз – последний,
Но есть один закон.
Его сказал намедни
Мне старый почтальон.

Он говорил, кивая
Своею головой:
«Ты пей, коль наливают,
Не спорь, сынок, с судьбой.

Раз не даётся радость,
А лишь печаль одна,
Лишать себя не надо
Услады жизни нам.

Ведь пьяный не потонет
И не сгорит в огне,
И каждый с детства помнит,
Что истина в вине».

Я так ему ответил:
«Старик, ты в чём-то прав,
Но в окна рвётся ветер
И тянет за рукав

Меня к себе на волю,
Где нет бетонных стен,
Где не бывает боли,
И не видать измен.

Мне бы покрепче что-то,
Чем водка и вино –
Нужна мне лишь свобода,
Я с ветром заодно.

Но заперли на ключ его,
Свобода – злой обман,
За неименьем лучшего
Берусь я за стакан».

Почва

Пока в тумане страшных лет
Мы пробираемся на ощупь,
Устав от тихих жирных бед
И от побед крикливых тощих,

Она уходит из-под ног –
Живая сила, наша почва,
И путь на наш родной порог
Как сон забыт давно и прочно.

И мне, как доберману в нос
Суют по пьяни сигарету,
Суют дымящийся вопрос
И сразу требуют ответа:

Кто виноват в потоке бед?
Кого сажать, чтоб лучше стало? –
Виновных в этом мире нет,
И правых, правда, тоже мало.

Но в каждом смертном существе
Есть окрыляющая тайна.
Она в душе, не в голове,
Свободна, иррациональна.

Не логика спасёт людей,
Любовь и творчество в союзе
Нас превратят опять в детей
И с почвой восстановят узы.

* * * * *

Поезда идут на Москву
Вдоль унылых и долгих линий.
Эх, сгрузить бы мою тоску
Мне в вагоны составов длинных!

И отправить бы до Твери
Камень-груз, что весит на рёбрах,
Чтобы душу свою отворить
Для людей и простых и добрых.

Прощальное Письмо.

Друзья, простите, не ругайтесь –
Уж лучше так, чем стать говном.
Не надо жалости, прощайте.
Я всё решил уже давно.

Когда, родившись только, плакал,
Всё зная в жизни наперёд,
Как знает каждая собака,
Что жизнь лишь к смерти приведёт.

* * *

Я протрезвел, чему и рад,
И как заправский клоун,
Смешу без дела всех подряд.
На сердце - миссис Стоун.

Живу, не жалуясь пока,
И стерегу удачу.
Во всём валяя дурака,
Я никогда не плачу.

Особенно по вечерам,
В час сумрачный и поздний,
Когда кончается игра,
И настоящий звёздный

Открытый для познанья мир
Поёт мне свои песни.
И среди каменных квартир
Становится так тесно.

Тогда я в мыслях ухожу
К иной, возможной жизни
И среди звёзд один брожу
В святом идиотизме.

А звёздам что? Они живут.
Они почти бессмертны.
Меня в свой мир не позовут,
Беспечны и инертны.

Акробатическим прыжком
В свой мир я возвращаюсь.
Как будто шёл всю ночь пешком -
Такая же усталость.

В окошко постучал рассвет -
«Пора, твой выход, клоун».
День передал мне свой привет
И моей миссис Стоун.

* * *

Я помню радостные муки,
Когда как будто с потолка
Давалась медленно мне в руки
Огонь родного языка.

Я поджигал им свою лиру
И думал с тихим озорством:
В своих стихах явлю я миру
Отточенное мастерство.

Огонь погас. И в моих песнях
Уж нет былого озорства.
И стало мне не интересно
Писать лишь ради мастерства.

Дар русской речи - дар спасенья!
И неудачи и успех,
Тревоги, бури и сомненья
С ним просто делятся на всех.

Предчувствуя иные муки,
Я протянул свою ладонь,
Чтоб чистые сухие руки
Опять зажгли на ней огонь.

Но грянул голос из-за стужи,
Так, что взорвалась голова:
«Попробуй-ка ты не снаружи,
А изнутри поджечь слова».

* * *

Я рос в те дни, когда резня идей
Воздвигла крест над тысячами жизней,
И миллионы маленьких детей
Лишились смеха, крова и отчизны.

Мне повезло, я выжил в эти дни,
Хранимый материнскою заботой.
Россию было некому хранить -
Все были заняты ответственной работой.

Искать виновных глупо и грешно
Теперь, когда беда уже случилась.
Наверно, так и было суждено
И получилось то, что получилось.

И я стараюсь думать без обид
О том, как много на Руси греха и боли.
И каждый год всё обречённей вид
Весенних всходов на закатном поле.

Сиротство нашей матери-земли
И нам передаётся по наследству.
Но каждый раз, когда душа болит,
Я возвращаюсь вновь к родному детству.

В места, где рос я вдалеке от драк,
От пошлости интриг и разных бредней,
Где был мной сделан самый первый шаг,
Куда вернусь, чтоб сделать шаг последний.

Ромашки.

Ромашки - вещие цветы -
Покрыли поле островками
Такой отрадной чистоты,
Что боязно их рвать руками.

Так беззащитны, как и все,
Кто обладает смертным даром,
Они купаются в росе
Распространяя свои чары.

Как будто чудом из чудес
Под ноги облака упали.
Беспечные сыны небес,
Они теперь полны печали.

Законы жизни так просты! -
Кто чист душой - тот дарит счастье.
Не рви, не убивай цветы,
А покорись их странной власти.

Законы жизни так мудры.
Я их разбоем не нарушу.
И эти белые костры
Теплом согреют мою душу.

Российская звезда.

И нет тебе покоя,
Российская звезда.
Что смотришь ты с тоскою
На наши города?

Одна во тьме кочуя,
Ты в нас вселяешь грусть.
И даже божье чудо
Не высветит твой путь.

За что такая доля?
Какая ворожба
Твою сгубила волю?
Ты – рок или судьба?

Но вспомним, коль забыли –
В семнадцатом году
Мы сами погубили
Российскую звезду.

На то и напоролись,
За что боролись мы –
За светлый мир боролись,
А вышло – царство тьмы.

С тех пор звезда всё дальше
Уходит от Земли.
А мы под гнётом фальши
К пределу подошли.

Привольно тёмной силе
В полях земли родной.
Очнись, звезда России,
От кутерьмы хмельной.

У Бога под рукою
Сияла, но – беда.
И нет тебе покоя,
Российская звезда.

Серебро.

Мы возвращаемся из мира в Божье Слово,
Меняя свою медь на серебро,
И с серебром идём на землю снова,
Чтоб воскрешать любовь, творить добро.

И я вернусь, я не могу иначе,
В страну свободных, просветлённых снов.
И если спросят вдруг: «Что это значит?»
Я не найду пока что нужных слов.

* * * * *

Скажи, что со мною сталось?
На сердце тоска и страх,
Усталость, усталость, усталость
Сквозит в ледяных стихах.

Слабеют и мозг и воля,
И нет больше жажды жить.
И этот последний пуд соли
Ни с кем не хочу делить.

Хочу я дожить спокойно
Мой смертью отмеренный срок.
Довольно с меня, довольно –
Я холоден и одинок.

Не распалят меня страсти –
Я их охлажу тоской.
Как раньше искал я счастья,
Теперь так ищу покой.

И всё-таки было б жалко
Из жизни так уходить –
Не оставив подарка
И перестав любить.

Не знаю, пройдёт ли спячка,
Простятся ль мои грехи,
Подарок или подачка
Людям мои стихи.

* * * * *

Слова, слова, слова…
Всё прочее – молчание…
Скатилась голова
По лезвию отчаяния.

Слова мои – лишь тень,
Что падает на землю
Из мира, где нет стен.
Его наречьям внемлю!

Но перевод ужасный мой,
И косный этот разум –
В словах, как в клетке золотой
Теряется всё разом!

Напрасны все слова,
Убоги содержанием,
И тают, как дрова,
В ночных кострах молчания.

* * *

Смотреть на небо, видеть звёзды,
О них стихи писать в тетрадь:
Неисчислимые, мол, вёрсты
Нас разделяют, твою мать!

А утром пасть с небес на землю,
Умыться разом протрезвев.
И в разуме, что нагло дремлет
Пытаться отыскать резерв.

В автобусе тебя увидеть,
Но сделать вид, что не узнал:
Неисчислимые обиды
Меж нами – звёздный интервал.

Работать – ни себе, ни людям –
Чай, перекур, потом обед.
Кому бы рассказать, как труден
Путь поражений без побед.

И к ночи снова возвратиться
В квартиру – в гости к усачам,
Кефиром с хлебом подкрепиться,
И, как обычно, по ночам

Смотреть на небо, видеть звёзды,
О них стихи писать в тетрадь…
А по другому жить мне поздно…
Как тяжело себя терять.

* * *

Опять тоска пророчится,
Опять всю ночь не спать!
А так порою хочется
Всем доброе сказать!

Чтоб ощутили все вокруг,
Как в песне соловья,
Что есть у них хороший друг,
И этот друг - есть я.

* * *

Устали ноги топать по дороге,
Но я не смог добраться никуда.
Куда бы я ни шёл, тая тревоги,
За мной плетётся тощая беда.

Она качает из меня все силы,
Сама всё не насытится никак,
Уж я ей деньги предлагал - спаси лишь
От своей дружбы, сделай добрый шаг.

Я бегать стал намеренно и часто -
Авось, она отстанет от меня.
И, где попало, по помойкам шастать -
Авось, за мною не пойдёт она.

Но я бегу, она едва плетётся,
Однако от меня не отстаёт.
Питается со мною, чем придётся,
И всё равно за мной, за мной идёт.

А что теперь мне делать, я не знаю -
С пути я сбился, не вернусь теперь.
За мной беда, глухая и больная,
А впереди вновь череда потерь.

* * *

«Взвалив на плечи тайные заботы,
Дойду ли я до правды простоты?
Или останусь гнить, как труп в болоте,
Среди пустой и праздной суеты?»

«Зачем же непременно нужна правда?
Её искали люди сотни лет.
Ну а тебе, мой незлобивый автор,
Она уж точно не отдаст свой свет.

Она мерещится, но не даётся в руки,
Она играет судьбами людей,
Взамен себя нам посылает муки
И массу бесполезных новостей».

«Так что же делать мне, скажи, коль такой умный?»
«А ты живи, как можешь, так живи!
Но людям донеси паёк свой скудный
Надежды, Веры и святой Любви».

Завгар Девизов.

Седьмые сутки пьёт завгар Девизов
И некому его остановить.
Последним пропил старый телевизор,
Дом и семью осталось лишь пропить.

Сегодня он не вышел на работу,
С утра засел за треснутый стакан,
И пил со злостью, мучаясь икотой,
И нагоняя тягостный дурман.

Должно быть на кого-то обозлился,
Не высказал обиды напрямик,
А затаил. И бес в него вселился.
Совсем не злой, хороший ведь мужик.

В замёрзшее окно не светит солнце.
Не кажут носа старые друзья.
Печален вид сугробов под оконцем.
Печальны, как сироты, сыновья.

Жена молчит в ответ на его ругань,
Уж не надеясь больше ни на что.
Посмотрит нервным взглядом на супруга,
И так же нервно осенит крестом.

А дети всё сильней мечту лелеют,
Что снова радость к ним вернётся в дом,
Беду они все вместе одолеют,
И всё пойдёт обычным чередом.

* * *

Жизнь меня не научила
На удары отвечать,
Не развила моей силы,
Не заставила кричать.

Рос в тиши я безмятежной,
И когда пришёл мой срок,
Я и вырос такой нежный,
Словно аленький цветок.

Я рождён на свете этом
Душу радовать и взгляд,
Потому я стал в поэмах
Свою землю прославлять.

Днём и ночью я слагаю
В своих мыслях нежный стих
О судьбе родного края,
Где я многое постиг.

Как цветок расту я в поле
Среди тысячи цветков,
Но умру я по злой воле
Чьих-то грязных башмаков.

На меня наступит с силой
И заставит замолчать.
Жизнь меня не научила
На удары отвечать.

* * * * *

Жизнь – проза, ритм её суров,
Замедлит ход и ускоряет снова,
Но чтоб не наломать по пьянке дров
Я должен подобрать другое слово.

Чтоб не копить в душе обид гроши,
Чтобы усталость не взяла в блокаду,
Я должен жизнь представить для души
Как непонятную ещё пока награду.

Принять её такой, какая есть,
И в ней найти своё предназначенье,
Тогда взлетит как радостная весть
Поверх голов моё земное пенье.

Россия.

Как много имён у России:
Русь, Рассея, Московия…
Не с того ли так много насилия
Совершается на ней бестолкового…

Как Русь рифмуется с грустью,
Да с полями, с лесами бескрайними,
Да с рекою, петляющей к устью
Со своими глубокими тайнами.

Рассея – мужицкая родина.
Нет, да вспомнят Степана здесь Разина.
На тебя уповали народники,
Да чекисты свезли тебя в Азию.

А красавица наша, Московия!
С куполами, вечерними звонами…
Ты в речах истекаешь любовию,
Да народ твой изъел душу войнами.

Кто в унылом разврате и лени,
Наблюдает за русской агонией,
Ну а кто-то, как бедный Есенин,
Всё мечтает о светлой Инонии.

* * *

Я как яблочко качусь
Бледный от невзгод,
Попаду – не ворочусь –
Прямо смерти в рот.

То легка, то тяжела
Катится судьба.
Мимо счастья, мимо зла
И мимо тебя.

Мимо, мимо, мимо всё,
Эй, посторонись!
Как под горку колесо,
Пролетает жизнь.

Мужики из встречных сёл
Молвят: «Дело дрянь…»
Только Бог меня спасёт –
Укатил за грань,

Там где жизнь быстрей, чем свет
Гонит злой бредень –
Шлёт мне много-много лет
Тот же чёрный день.

День, когда в потоке бед
Стало страшно жить,
Сытой смерти на десерт
Яблоком катить.

Воротить бы всё и вся:
Детство, старый дом,
Чтобы новый день сиял
Мне иным лицом.

Только знаю – не вернусь.
Полный дам вперёд
И с разбегу закачусь
Прямо смерти в рот.

* * *

Прошлись по нашим головам,
И мы попрятались за двери.
Не веря искренним словам,
Лишь пошлякам охотно веря.

Их правота всё время врёт,
Она лишь часть от Правды целой.
Не своим голосом орёт
И люди внемлют очумело.

Но ты, поэт, услышь, услышь
Глухой спокойный голос Правды,
Как шорох крыл, взлетевших с крыш,
Во время грохота парада.

* * *

Кто вам сказал, душа светла?
В ней есть такие подземелья,
Где обитает только мгла,
Где демона пустая келья.

Она в порядке и чиста,
Хотя вокруг тошнит от смрада,
Она удобна и проста,
Заранее владельцу рада.

Хозяина в ней нет сейчас,
Но он придёт, настанет время,
И в Божий Лик, который в нас,
Из тьмы своей он бросит семя.

И исказиться Божий Лик,
На свет появится личина,
Придёт язвительный двойник
И холодом прожжёт грудину.

* * *

Вот-вот введут законы волчьи,
Вот-вот по-волчьи выть заставят.
Здесь лучшие страдают молча,
А все вокруг их злобно давят.

И приходя домой под вечер,
Уж не уверен до конца я,
Толпой людей был утром встречен
Или звериной лютой стаей.

Я видел, как они мочою
Свои пространства хитро метят,
Как тяготятся той свечою,
Которая внутри них светит.

Но погасить её не могут.
То воют на луну ночами,
То молятся седому Богу,
Чтоб силы дал Он жить с волками.

И, главное, с самим собою,
Животным злей любого волка,
Но вечно занятым борьбою
За счастье скромного ягнёнка.

* * *

Я коммунистов ненавижу!
Не рядовых конечно, нет,
А их вождей далёких, ближних,
Народ губивших столько лет.

Талантливы мерзавцы эти!
Народ, что правдой крепок, всё ж,
За пару тёмных пятилеток
Заставили поверить в ложь.

Невежественностью питаясь,
Став новой расою господ,
Они успешней, чем в Китае,
Заставили родной народ

Не верить в свои руки-ноги,
Ведь есть начальник – царь-божок.
И здесь национальность многих
Уже не русский, а – совок.

Законно им пришли на смену
Воры, бандюги и разврат,
Взамен идеологий плена –
Экономический диктат…

А приглядись – у власти те же,
Их сыновья или родня…
Народ окучен и прорежен,
Им кормят нового вождя.

Признание.

На каждый день запас имею
Признаний страстных и цветных.
От слов обманных сам хмелею
И начинаю верить в них.

Но и во лжи я знаю меру.
Так пошло никогда не лгу:
Мол, без тебя теряю веру,
Жить не хочу и не могу!

И без тебя, тоски не зная,
Я буду счастлив, жизни рад,
Но всё ж с тобой, моя родная,
Жизнь ярче, красочней стократ.

Что-что, а врать-то я умею!
Признаний страстных и цветных
На каждый день запас имею,
И вот тебе одно из них.

* * *

Скромное счастье, тихая радость.
Раз промелькнули и больше не надо.

Жить если стоит, то ради мгновения,
Когда лишь любовь принимает решение.

Когда неокрепшие новые силы
Маются, тянутся, просятся к милой!

А после зарыться в воспоминания,
Дни доживать, как будто в изгнании…

Я был бы доволен подобной судьбой,
Но был я жестоко обманут тобой.

Счастье – пустое, радость – не в радость,
Мне их теперь и задаром не надо.

Но даже когда на душе омертвение
Жить всё же стоит, без тени сомнения.

* * *

Который месяц без следа проходит.
Душа напрасно возрожденья ждёт.
Со мною ничего не происходит,
И вряд ли что-нибудь произойдёт.

Быть может, завтра ждать я перестану,
И сделаю-таки последний шаг:
Уйду, нелепо прикрывая рану,
В том месте, где была моя душа.

* * *

Понаставили контор,
В них чиновники сидят,
И гостей к ним полон двор –
Всё просители спешат.

Бьют челом, с подарочком,
«Не вели казнить,
Подпиши помарочку,
И своё возьми».

Словно и не отменял
Царь Иван кормлений.
Так живут день ото дня
За счёт своих селений.

В генной памяти, как встарь,
Записано навечно:
Есть холоп, есть государь,
Да мастер дел заплечных.

Царю-государю
Нижайший поклон,
Холопские твари,
Выйдите вон!

* * *

Неправда правду оседлала,
Насилует, корёжит душу.
В стране орудуют вандалы
И самое святое рушат.

* * *

Я знаю, знаю – всё пройдёт,
Оставив в памяти осадок,
И, вспоминая через год,
Без этой грусти, без досады,
Я это время не приму
За дни пустые без надежды,
Но точно знаю – не смогу
Я быть таким, каким был прежде.